Капитал грядущего строя

Человечество издавна озабочено несовершенством породившего его общества. Скоро минёт полтысячелетия с момента, когда знаменитый мыслитель поделился с братьями по разуму – как обустроить всеобщее благоденствие на одном отдельно взятом острове и столетие – с момента, когда эти идеи стали воплощать в одной отдельно взятой у ее народа стране.

Печальный опыт вчерашних идеалистов, как бы они ни назывались – утописты, социалисты, коммунисты – не останавливает их сегодняшних методологических последователей в поисках гениальной идеи "правильного" обустройства общества.

Появились теории конвергенции, термин – "постиндустриальное общество".  Моры и кампанеллы из Римского клуба и их последователи предлагают в целях достижения всеобщего счастья остановить технический прогресс. К беспомощности их мысли можно было бы отнестись снисходительно. В конце концов – это стандартная реакция – столкнувшись с противоречием, повернуть назад, уступая дорогу более сообразительным. Но здесь ученые мужи поворачивают не в своих исследованиях, а призывают развернуться на 180 градусов всей цивилизации. А где гарантия, что у новых моров не найдутся свои последователи – новые мараты и ульяновы, мао и полпоты?

Теперь, когда очередной цикл развития подходит к концу, и противоречия стареющей системы нарастают, порождая все учащающиеся кризисы, нарастает и стремление вспомнить хорошо забытое старое. Возрастает интерес к различным марксизмам, что в очередной раз может привести к крупным неприятностям. Поэтому, хотя книга и не посвящена конкретным решениям и прогнозам, внесем в виде исключения ясность в этот вопрос.

Даешь человеческий фактор

Первобытное человечество развивалось, как и вся окружающая природа, по законам биологии. Главное направление развития – увеличение популяции, распространение вида в новые ареалы обитания. Но, благодаря социализации первобытных людей, использованию простейшего оружия, человек стал сильнее всех остальных видов. Казалось бы, размножайся и расселяйся, твоя взяла. Вся планета для тебя.

Другие представители животного мира перестали играть сдерживающую роль в увеличении численности человечества. Однако организация первобытной жизни не могла выдержать быстрого наращивания количества людей. Племенам стало не хватать охотничьих угодий. Структура не могла обеспечить увеличение потока и стала, согласно законам синергетики, стабилизировать его, утилизируя излишки.

Для утилизации потока лишних людей было внедрено первое социальное изобретение человечества – войны между племенами. Внутривидовая конкуренция существует и в животном мире. Но это конкуренция между отдельными особями за лидерство, за право оставить потомство. В голодный год волки сбиваются в стаи. Стаи не дерутся друг с другом, а сливаются в одну. И лишь люди стали убивать друг друга коллективно. Это стало началом конца биологической эволюции людей. Их развитие стало подчиняться другим законам. Человечество вступило в эру социальной эволюции.

Естественные биологические законы вели к постоянному нарастанию количества людей. Социальные механизмы все больше и больше их утилизировали. Социальная структура перестала отвечать требованию пропускания потока с минимальными потерями. Требовалась новая социальная структура. Основное требование к этой структуре – уменьшение потерь потока. Этого можно достичь, если ресурс, утилизируемый предыдущей структурой поставить на службу новой.

Этим требованиям отвечает иерархическая структура управления рабовладельческого строя. Лишние люди, уничтожаемые предыдущим строем, стали использоваться новым для наращивания производства материальных ценностей. Это было величайшим социальным изобретением, окончательно выделившим человека из животного мира. Он стал не только убивать себе подобных, но и создавать излишки материального продукта. Произошла смена основного потока от прямого использования природных ресурсов к использованию излишков, производимых с помощью человеческого труда. Этот процесс, конечно, сопровождался крупнейшими технологическими революциями – переходом к скотоводству и земледелию, обеспечившим возможность создания этих излишков.

Переход от рабовладельческого строя к феодальному вызван другим синергетическим эффектом. Не сменой потока, а уменьшением сопротивления возросшему потоку производства излишков. Стала возможной механизация сельскохозяйственного производства и возникновение ремесел. Главной ценностью оставалось наращивание объемов человеческого труда. Система осталась иерархической, лишь принудительное управление заменялось дефицитным.

«Заройте ваши денежки...»

Новая организация труда в рамках иерархической системы управления стала наращивать материальные ценности все увеличивающимися темпами. Возрастающий поток материальных ценностей стал разрушать иерархическую структуру управления. Излишки продукта, дошедшие до рядового производителя, делали его более независимым от иерарха. А принудительный и дефицитный методы управления – неэффективными. У Маркса этот процесс описан как размывание феодальных устоев товарно-денежными отношениями.

Структура, согласно законам синергетики, упорно сопротивлялась чрезмерному увеличению потока. Утилизация материальных ценностей постоянно набирала обороты вместе с нарастанием их производства. Строительство пирамид и зарывание в землю ценностей накопленных за целое поколение. Войны и военные расходы, главным содержанием которых теперь было уничтожение не "человеческого фактора", а материальных ценностей.

Совершенства технология утилизации продукта достигла при советской власти. Чтобы иерархической системе уцелеть при уровне производства двадцатого века ей не хватало внутренних мощностей по утилизации ценностей. Огромные средства направлялись на братскую помощь желающим разрушать все, что угодно по всей планете. Да и сама промышленность была построена таким образом, что больше переводила сырье, чем создавала продукт. Чего только стоили планы по выпуску станков в тоннах!

На смену иерархической, командной экономике пришла рыночная. То, что утилизировала старая система, она положила в основу своего развития. Рыночное государство не отбирает и перераспределяет продукт, а живет за счет налога с потребителя. Чем больше общество потребляет продукта, тем лучше государству. Принудительный и дефицитный методы управления были заменены стимулирующим. Сменился основной поток. Главной ценностью стал не человеческий труд, производящий излишек материальных ценностей, а сам поток материальных ценностей, превращенный в капитал. А труд стал принадлежать самому человеку и вступил в товарно-денежные отношения.

Такой взаимный интерес общества и государства обеспечил колоссальные темпы технологического развития.

Подробнее об утилизации материальных ценностей и переходе к рыночной структуре в статье Бориса Злотина и Аллы Зусман «Механизмы развития коллективов и общества», журнал ТРИЗ № 94.1.

Потерянный строй

До Великой Депрессии господствовала система, названная Владимиром Ульяновым государственно-монополистическим капитализмом. Основным противоречием этого строя, как и предыдущей фазы – марксовского капитализма, классики назвали противоречие между общественным характером труда и частной формой присвоения.

После Великой Депрессии принято антитрестовское законодательство. Империя Рокфеллера принудительно распилена  на части. Бизнес жестко отделен от государства. С частной формой присвоения тоже не все по-ленински. Кому принадлежит Дженерал Моторс? Любой работник этой корпорации может, получив весьма достойное вознаграждение за свой труд, либо просадить его в ночном клубе, либо купить пакет акций своей родной или любой другой компании.

То есть, ни ленинская характеристика строя, ни марксовская формулировка основного противоречия к современному общественно-политическому строю не применима. Значит, в Соединенных Штатах после Великой Депрессии сменился общественно-политический строй, для характеристики которого не только марксисты, но и все человечество, не отрефлексировав перемены, применяет термины столетней давности.

Теперешнее общество можно назвать демократическим капитализмом, обществом потребления, обществом равных возможностей (с некоторой, но не стопроцентной долей преувеличения). В этом обществе любой работник может стать владельцем автомобиля, который он производит, либо части предприятия, на котором его производят. В этом обществе Билл Гейтс стал самым богатым человеком планеты, не получив в наследство ни миллиардов, ни власти. Это общество обеспечило мощнейшие стимулы развития экономики и вывело США в авангард развития цивилизации.

Возникновение структуры общества потребления связано не со сменой структурирующего потока, как при переходе от первобытного общества к рабовладельческому, или от феодального к капиталистическому. Оно связано с уменьшением сопротивления (описанного Владимиром Ульяновым) материальному потоку.

При трансформации рабовладельческого общества в феодальное иерархическая суть общества не изменилась. Изменился принцип управления с принудительного на дефицитный. Это позволило перейти к более сложным технологиям производства – ремеслам и первичной механизации сельхозпроизводства.  При трансформации капиталистического строя в общество потребления также не сильно изменилась демократическая суть строя. Произошел переход от стимулирования первичных потребностей к нагнетанию потребностей. И постоянному изобретению все новых. Это открыло дорогу развитию технологий. Настал век конвейера и автоматизации.

«Высшая и последняя стадия...»

Что же ждет человечество дальше? Какова будет следующая общественно-политическая формация? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять – какой ресурс перепроизводит современное общество и как его утилизирует.

Такой ресурс есть. Это ресурс, о котором мечтал Маркс и его последователи. Ресурс, ради которого они намеревались сокрушить капиталистическое общество. И именно капиталистическое общество стало производить его в опасно больших масштабах. Этот ресурс – свободное время.

Все меньше современному человеку в развитой стране необходимо работать, чтобы обеспечить себе существование. А то и вовсе можно не работать. Получай социальные пособия и занимайся себе науками, искусствами, саморазвивайся сколько хочешь. Даже если работаешь свои восемь часов, все равно остается куча времени. Не надо стоять в очередях, копать грядки и даже приготовление ужина не отнимает больше 15-ти минут.

Но то, что мнилось благом марксистам, обернулось серьезной проблемой для современного общества. Не все готовы саморазвиваться, писать поэмы и делать открытия, а время убивать надо. Отсюда и резкий рост наркомании во второй половине XX века. Наркотики известны тысячи лет, а наркомания – проблема наших современников.

Лермонтовский Печорин – "лишний человек" – явление, единичное для позапрошлого века, сегодня стало массовым. Это в позапрошлом веке человек, не нашедший путь самореализации, был интересен лишь Художнику. Массовые – пьянство, наркомания и суицид разрушают уже не личность, а общество. И общество вынуждено защищаться.

Чтобы сохранить устойчивость, общество создало индустрию массовой утилизации свободного времени. С малолетства на американца обрушивается индустрия массового развлечения, шоу, спорт, фан-клубы. "Нормальный" подросток должен болеть за свою команду или играть в ней, беситься на концертах своей рок-группы, следить за похождениями своей голливудской звезды. И подобные заботы сопровождают человека от рождения до смерти. Книги и фильмы, расширяющие опыт собственной личной жизни, превратились в нескончаемые сериалы и реалти-шоу, вытесняющие собственную жизнь, из предоставленного на нее времени. Виртуальная псевдожизнь способна окончательно слить свободное время в канализацию.

В целом общество справилось с задачей утилизации свободного времени, но возникла другая проблема. Интеллектуальная деградация нации.

«Позвольте! Это не про Соединенные ли Штаты он говорит? Страну – рекордсмена по числу Нобелевских лауреатов!» – вправе возмутиться фанаты "ихнего" образа жизни.

Да. Именно про Соединенные Штаты – страну, которая добилась грандиозных успехов в науке и технологии, но которая не в состоянии себя интеллектуально воспроизводить. Пока коренные американцы борются со своим свободным временем, профессорские места в университетах все больше занимают выходцы из Индии, Китая, России... Оказывается, сквозь нужду и лишения прорваться к знаниям легче, чем сквозь постоянные развлечения и стандартизированное благополучие.

Да и кто станет прорываться к знаниям, если "настоящий парень" из голливудского эталона жизни гордится, что у него неважно с математикой, зато пятерка по физкультуре. Попадаются в голливудских фильмах и ученые. Но это либо маньяки, готовящие конец света, либо блаженные, ничего не замечающие кроме своей науки, чудаки, которых используют маньяки, чтобы покончить с этим миром, или, в лучшем случае, подчинить его своему извращенному интеллекту.

В самом деле, если ты не маньяк, зачем тебе рыться в книгах, когда можно пойти на дискотеку?

Нельзя сказать, что недостаточное воспроизводство интеллектуального потенциала страны не заботит власти. В Соединенных Штатах существуют национальные программы по поиску талантов. Вундеркиндов обеспечивают стипендиями, предоставляют возможность учиться в привилегированных учебных заведениях. Но где их набраться, талантов, если уже дети импортных профессоров воспитываются в новой среде и становятся такими же "нормальными американцами", как и их сверстники?

Обществу нужна интеллектуальная элита для продолжения развития, но оно же вынуждено уничтожать основной ресурс – свободное время, необходимое для саморазвития личности. Когда развивающиеся страны тоже, наконец, разовьются, профессоров импортировать будет неоткуда.

Фоторобот грядущего

Итак, следующая общественно-политическая формация должна поставить себе на службу то, что утилизирует теперешняя. Основным источником  развития общества станет не принудительный труд, как в иерархических обществах, не стимулирование потребления, как в капиталистическом обществе, а использование свободного времени граждан, их самореализации.

Как в свое время фабрики, заводы, коммерческие предприятия перехватили роль экономического локомотива у феодальных латифундий, так теперь они должны уступить эту роль новым образованиям, в которых граждане не выполняют не всегда приятные функции, навязанные работодателем, чтобы еще увеличить свою потребительскую корзину, а самореализуются, преследуя цели, добровольно поставленные перед собой.

Опорой рабовладельческого строя был рабовладелец, концентрирующий основной ресурс общества – рабочую силу. Опорой феодализма – феодал, владеющий землей. Опорой капитализма – капиталист, концентрирующий средства производства. Опорой грядущего строя станет Творец – носитель идеологии.

По аналогии этот строй можно назвать "идеологизм". Не нужно пугаться этого слова. В отличие от идеологизированных тоталитарных обществ, новое будет иметь не одну, а множество идеологий. Может быть точнее его назвать "полиидеологизм". Капиталом грядущего строя станет идеология, способная концентрировать творческую активность людей. Конкуренцию капиталов сменит конкуренция идеологий. А как назвать – разберутся. Может быть, общество созидания.

Еще одна, самая важная составляющая новой формации – экономический базис. Величайшие технологические революции – переход от охоты к скотоводству и от собирательства к земледелию – сделали рентабельным использование принудительного труда и преобразили человечество. Вместо полудиких племен стали возникать империи.

Научно-техническая революция XVIII-XX веков резко повысила производительность труда, сделав доступными его плоды не только элите общества, но и всему населению. Это снова преобразило общество. На месте империй стали возникать демократии.

Современная фаза научно-технической революции – автоматизация, компьютеризация, информатизация – ведет к вытеснению человека из производственного процесса и лишает элиту привилегии на самореализацию.

Поиск подозреваемого

Теперь, когда у нас сложилось представление об общественно-политических структурах следующей формации, надо поискать ростки таких структур в современном обществе. Ведь всегда новое зарождается в недрах старого. "Разрушая до основания" можно только уменьшить поток и вернуться, как согласно законам синергетики, так и согласно модели Маркса о базисе и надстройке, лишь к предыдущей общественно-политической формации.

Товарно-денежные отношения зарождались и развивались в рамках феодального общества. И отношения, характерные для будущей формации развиваются где-то в сегодняшнем обществе. Где же их следует искать? Конечно, в обществе с наиболее развитыми потоками, как потребительским, так и потоком свободного времени – в тех же Соединенных Штатах и развитых европейских странах.

И действительно, в этих странах последние полвека растет количество различных общественных движений. Одни охраняют природу, другие помогают инвалидам, третьи защищают права насекомых... Родился даже термин – "третий сектор экономики" – (наряду с частным и государственным). Но видимо это не просто одна из форм организации, а прообраз структур, которые будут доминировать на следующем этапе развития человечества.

Речь не идет о восхвалении деятельности этих общественных объединений. Я не хочу сказать, что прихожу в восторг, когда дилетанты из "Гринпис" пытаются захватить атомную станцию или, когда в целях борьбы с абортами особо активные члены движения стреляют во врача. Речь вообще не идет о содержании их деятельности. Речь о новых формах организации общественной активности, позволяющих ставить перед собой задачи и самореализовываться не отдельной личности, а практически всему населению.

Еще одна важная проблема. Как будут перераспределяться материальные потоки в новом обществе? Гениальным изобретением Генри Форда был не только автоконвейер, но и пятидолларовый дневной заработок рабочего этого конвейера. Великий американец создавал не только массовый автомобиль, но и его массового покупателя. Именно на его конвейерах зародилась фаза "народного капитализма".

Что же станется, когда человек окончательно перестанет быть придатком к станку? Ведь за это ему дают зарплату. Кто будет обеспечивать спрос всем этим автомобилям, памперсам и сникерсам?

Некоторые проблески решения этой проблемы можно увидеть в финансировании общественных движений. Находятся корпорации, которым выгодна борьба за экологию. Либо пожертвования на благотворительном марафоне детям-сиротам стимулируют продажи жевательной резинки, производимой спонсором...

Конечно, все это не есть полное решение проблем. И сегодняшний "третий сектор" не есть завтрашняя общественно-политическая формация. Это лишь первые ростки нового. Каково оно будет – сегодня вряд ли можно представить полностью, не впадая в утопию. Следующая система обязана быть принципиально сложнее и многообразней предыдущей. Из рамок феодальной системы невозможно описать все разнообразие структур капиталистической системы. Но на уровне граничных параметров мы можем его представить. И с этого уровня взглянуть на свои сегодняшние действия. Увидеть где мы идем в русле развития, а где совершаем ошибки, ведущие к огромным издержкам, кризисам и катаклизмам.

Новый строй будет обществом самореализации граждан, в основе развития которого лежит свободное время людей, их личное творчество. Управление, основанное на стимулировании потребления, сменится управлением, стимулирующим удовлетворение творческих потребностей.

Это общество будет формироваться без революций и прочих катаклизмов. Более того, любые катаклизмы лишь замедляют его становление. Зачем же тогда нужна эта модель развития общества, если ничего не надо ломать и перестраивать, если развитие происходит само собой?

Нужно это в основном, чтобы лучше понимать объективно возникающие перед обществом проблемы, не делать нелепых дорогостоящих ошибок. Не надо заставлять высокотехнологичную фирму нанимать низкоквалифицированных рабочих только затем, чтобы утилизировать их время. Лучше стоит позаботиться о стимулировании естественно возникающих механизмов перераспределения продуктов труда машин. Полезно подумать и о стимулировании постепенной переориентации индустрии утилизации свободного времени в структуры, использующие самореализацию граждан для развития общества.

Не надо государству стимулировать создание рабочих мест. А тем более заставлять их сохранять. Этим мы совершаем стандартную ошибку развития – пытаемся усилить стареющую систему. В новой системе не будет рабочего места, человек перестанет быть придатком машины. А вот стимулирование малого бизнеса, особенно в высокотехнологичных отраслях, лежит в русле развития. Предпринимательство – это, прежде всего, способ самореализации граждан.

А главное – не надо поддаваться гениальным идеям по переделыванию общества, откуда бы они ни исходили, от завистливых недоучек из коммунистических партий или от высоколобых ученых из "Римских клубов".

Перестройка структуры, к которой мы стремительно приближаемся более существенная, чем та, что произошла при Великой Депрессии. Тогда произошла перестройка структуры, снижающая сопротивление потоку. Нам предстоит перестройка, связанная с изменением основного системообразующего потока. Как при переходе от феодализма к капитализму. Поэтому и кризис, если мы будем сопротивляться этой перестройке, будет существенней Великой Депрессии.

Но кризис не является неотъемлемым явлением рыночной экономики, как нам внушают экономисты. Кризис – это плата за наши ошибочные действия, за стремление старой системы к самосохранению. Кризис заканчивается, как только мы совершим давно необходимые действия.

Вернемся от глобального взгляда к сегодняшней злобе дня.

Время Рузвельта

Последовательный переход по расписанию от старой системы к новой для каждого отдельного государства вовсе не обязателен. Такой переход обязателен статистически, когда в дело вступает отбор.

Германия в том же 1933 году стала не разрушать, а укреплять монополии, не разрушать, а укреплять их сращивание с государством. Эта политика привела к быстрому развитию экономики, подъему промышленности, строительству знаменитых немецких дорог, прежде чем это сделали американцы. Но за этими успехами стояла уже гнилая социально-экономическая модель, и кризис, которым заплатила Германия за эту ошибку намного страшней американской Великой Депрессии. Ту же ошибку сделала Южная Корея в 90-е годы и Россия в 2003 году.

В России и в Соединенных Штатах происходят два совершенно разных кризиса, синхронизированных через цены на энергоносители. Что ждет Россию понятно и уже пройдено другими. Какой путь избрать – Америки 30-х годов, Германии того же периода, Южной Кореи 97 года или повторить собственный опыт 91 года – дело личного вкуса.

Американский кризис не понятен современным мыслителям по объективным причинам. Никто его еще не переживал. США подошли первыми к необходимому переходу, как и в 1928 году.

Кризис бесхозяйственности

Экономисты спорят – какую форму примет нынешний кризис – V-образную, L-образную или W-образную. Это примитивный одномерный взгляд на кризис, как на изменение неких финансовых кривуленок. Нынешний кризис не только финансовый, не только экономический, но и социально-политический, более серьезный, чем Великая Депрессия. И рассматривать его следует на всех этих уровнях.

Мы уже говорили, что современная финансовая система попала в зону нарастающих колебаний, ведущих систему вразнос (рис. 4с). То, что сейчас происходит, это не окончание кризиса с возвращением к прежней жизни. Это начало надувания нового, последнего пузыря. В центре этого пузыря – государственные долговые обязательства, в первую очередь американские.

Дальнейшее стимулирование экономики возможно во все возрастающем режиме огосударствления. Получается невольная социализация с умерщвлением живой капиталистической конкуренции вопреки желанию участников процесса.

Возвращение переноса лишней стоимости в биржевые товары на больший срок и в больших объемах, чем в предыдущем цикле, приведет к росту стоимости потребительских товаров. То есть, к инфляционной волне, которая поглотит лишнюю стоимость.

Видно, что сегодняшней Америке явно не хватает Рузвельта. Наблюдаются все попытки шараханья назад, от возрастающей внешней агрессивности, до построения социализма на "одной отдельно взятой" Уолл стрит. Усиление государственного контроля над корпорациями, раскулачивание завидно много получающих управленцев. Это путь в тупик кризиса. Путь вперед – через разрешение противоречий. Рассмотрим их на корпоративном уровне.

Модель демократического капитализма сняла монопольные и государственно-коррупционные ограничения, дала мощный толчок развитию экономики в интересах широких масс новых собственников. Но за 80 лет накопились новые диспропорции. Основатели крупных корпораций и их потомки потеряли над ними контроль. Эту ситуацию называют еще революцией менеджеров. Во многих корпорациях практически не осталось никакой роли стратегического инвестора. Интересами корпораций правит фондовый рынок. В результате, на корпоративном уровне проявилось два глобальных противоречия.

Первое – между неизбежной инертностью глобальных корпораций и краткосрочностью критериев оценки управляющих. Второе – между огромными бонусами управляющих за краткосрочный успех и практически полной финансовой безответственностью за стратегические провалы.

Чуть ли не основными собственниками корпораций стали биржевые спекулянты. Они диктуют свои мелкие интересы через независимых от бизнеса и от стратегического видения членов советов директоров. Технари и специалисты, создавшие и развивавшие корпорации, больше ими не управляют. Сложными технологическими корпорациями руководят экономисты, юристы, мастера бизнес администрирования. Их компетенции хватает на оптимизацию финансовых потоков, снижение издержек и максимизацию текущей прибыльности. И не хватает на стратегическое видение.

Способствует такому управлению система бонусов и опционов. Добился высокой квартальной прибыли и повышения котировок акций – получай огромное поощрение, не добился – тогда извини, получай только очень большое поощрение, за огромным приходи в следующий раз. Такая система оценок заставляет управляющих крупнейшими корпорациями вести себя подобно мелким спекулянтам.

Вот эти две диспропорции и следует устранить. Например, связать систему опционов с окончанием срока контракта. Пусть управляющий получает совершенно неприличные деньги через опцион, но через 5 лет, по окончании контракта, а все эти пять лет обычную человеческую зарплату менеджера. Не завидовать и отнимать надо, а связать поощрение с длительными результатами деятельности.

А чтобы связать управляющего ответственностью за риски неэффективных решений, нужно обязать его купить, скажем, 1% акций корпорации. То есть, управленец, претендующий на руководство компанией, стоящей сто миллиардов долларов, обязан выкупить акций на один миллиард. В конце контракта его ждут рост собственного капитала и плюс, огромные опционы на рост стоимости акций. В случае успеха его стратегии, конечно. В случае провала – отсутствие опционного дохода и потери собственного капитала.

Может возникнуть вопрос, – Как быть, если у хорошего управленца нет необходимых денег? Ну, во-первых, одним из критериев качества управленца может как раз служить его капитал. Нет у тебя миллиарда – значит не готов управлять стомиллиардной корпорацией. Во-вторых, если уж у очень перспективного управленца есть только триста миллионов долларов, то на оставшиеся семьсот ему можно выдать кредит под его большую зарплату и под залог его пакета акций. Это замечательный путь рядовому мультимиллионеру стать миллиардером, есть ради чего и стараться и рисковать.

Ну а как быть, если управленец для суперкорпорации с необходимым собственным капиталом все же не находится, даже с учетом кредита? Это должно означать, что корпорация в таких размерах неуправляема. Ею некому управлять, и ее следует разделить на части. В этом нет ничего страшного. В 30-е годы такие процедуры проводили, и они привели лишь к оздоровлению экономики. Подобные правила будут служить естественным ограничителем монополизации рынков.

Еще раз оговорюсь, что эта схема касается только публичных компаний, фактически утерявших связь со стратегическим инвестором. В корпорации Майкрософт, которую контролируют основатели, такие схемы не нужны. Является ли переход к такой схеме корпоративного управления обязательной? Конечно нет, это не прогноз, а одно из предложений. Если можете, предложите лучше. Но новая схема обязательно должна разрешить обозначенные противоречия – между инертностью глобальных корпораций и краткосрочностью оценок деятельности управленцев, между не в меру огромным пряником и полным отсутствием кнута.

Это уже прогноз, и не просто прогноз, а приговор. Биржевые спекулянты и портфельные инвесторы должны покупать акции, оценивая стратегии корпораций и присоединяясь к этим стратегиям, а не навязывая корпорациям поведение, исходя из своего видения и своих интересов.

Постбеспечное общество

С кризисом корпоративного управления мы разобрались. Именно короткие управленческие мозги приводят к коротким спекулятивным целям вместо стратегического развития и, как следствие, к постоянному надуванию финансовых пузырей. А что же надо было делать? Какие ошибки и диспропорции накопились собственно в экономике? И к чему необходимо вернуться корпорациям для построения новой экономической модели?

Главной ошибкой американской и европейских экономик последних двух десятилетий является резкая деиндустриализация. Придуман даже термин – постиндустриальное общество. Бессмысленность таких, ничего не обозначающих терминов, вызвана непониманием происходящего. Что в объяснении промышленного века даст нам термин постземледельческое общество? Ничего. Может быть, только подскажет отдать выращивание кукурузы китайцам на аутсорсинг? Слава богу, этого не произошло. Экономику США никто не назовет аграрной. Но 2,7 процента населения страны кормят Америку два раза. То есть, обеспечивают все население продовольствием и еще столько же экспортируют.

С промышленностью происходит иное. Производство лавинообразно переносится в Китай, что обеспечивает корпорациям замечательные финансовые показатели и вырывает из-под экономики фундамент, лишая ее будущего. Правильный сценарий – не замена американского рабочего на дешевого китайца, а его замена на автоматизированное производство. Необходимо вернуть индустрию в развитые страны, но трудиться на новых заводах должны не тысячи рабочих, а десятки инженеров.

Технологически общество уже готово к таким задачам. И экономически постановка таких задач уже целесообразна. Мешают пока большое количество дешевых китайцев, краткосрочность управленческих решений и, как ни странно, политическое сопротивление правительств развитых стран.

Мне рассказывали еще в начале 90-х об одной из ведущих немецких фирм. Посетителям показывали цех-автомат. В цехе ни одного человека, лишь автоматы, быстро наматывающие проволоку, изготавливающие катушки индуктивности. Посетители подивились футуристической картинке. Недоумение возникло позже, когда они увидели другой цех. В нем сидели турчанки и наматывали проволоку на почти такие же катушки вручную. Ни производительность, ни качество в этом цехе не могли быть выше, чем в предыдущем.

На недоуменный вопрос, – Зачем нужен этот цех? – хозяева ответили, что сократить работников очень сложно, Германии нужны рабочие… Продолжение »